Народная артистка СССР, легенда Театра сатиры Вера Кузьминична Васильева рассказала «АиФ» о любви, дочери, которая у неё появилась, и знаменитых современниках.
Колбаса — как праздник
— В Москве мы жили в коммуналке в комнате, которую разгородили фанерой: выделили родительский закуток, где спали мама с папой, в другом закутке мы обедали. У меня две сестры — старше на 10 и на 8 лет. А потом родился ещё маленький братишка. Папа трудился на заводе шофёром, а на маме были дом и мы, дети. Жили бедненько, но весело, дружно. Были рады любому пустяку. Бутерброд с сыром или колбасой — большой праздник. А так — картошка, капуста. Мама была женщина активная, деятельная. А папа — очень тихий, романтичный, чувствительный. Помню, читал Толстого, потом очки снимал, плакал и говорил: «Как же хорошо написано». Мне многое передалось от него — терпеливость, покладистость. А от мамы — целеустремлённость: как захочу, так и сделаю. Например, я решила: если не буду артисткой, то не буду жить. Будучи подростком, решила покончить жизнь самоубийством. Взяла бритву и здесь вот (показывает на руке) стала нажимать. Видите, даже сохранились шрамчики беленькие на коже. Было больно, но кровь шла не очень сильно, потому что глубоко надрезать не получилось — лезвие было тупым. Потом осознала: «Придёт мама, попадёт мне за это». Завязала ранку, закрыла её рукавом кофточки, и никто ничего не заметил.
Вера Васильева: «Мне 90 лет, и я счастлива абсолютно»
Почему хотела уйти? Во-первых, у нас водились мыши, которых я очень боялась. А потом я Чарскую читала много, Лукашевич — у них героини умные, красивые, с тонкой талией, учатся хорошо. Красота, шедшая от книг, была для меня очень желанной. А жить некрасиво, как я жила… Лучше вообще не жить.
Увидел и влюбился
Спектакль «Свадьба с приданым», ставший для меня судьбоносным, поставил в Театре сатиры режиссёр Борис Равенских. Успех был огромный, спектакль мы дали более 900 раз, его отметили Сталинской премией. Но широкой публике больше известен снятый по нему фильм «Свадьба с приданым».
В спектакле моего жениха Максима играл Лёша Егоров. Но вот в театр пришёл актёр Владимир Ушаков, и ему отдали эту роль. Володя позже рассказывал: когда посмотрел этот спектакль, то влюбился в меня сразу. Он относился ко мне с очень большой нежностью. Но я была очень недоступная, закрытая. Когда Володе надо было меня по сюжету прижать, я, наоборот, отодвигалась. У меня было своё понятие чистоты: обниматься — только с тем, кого любишь. А я была влюблена, как и все в нашем театре, в режиссёра Бориса Ивановича Равенских — безумно обаятельного человека, остроумного, невероятно талантливого, который умел так красиво говорить о любви, чистоте человеческой, взаимоотношениях. Это достаточно сильное чувство длилось 5 или 6 лет.
Я очень расстраивалась, когда Борис Иванович ругал меня за какую-то сцену. Бывало, он на меня прикрикнет, я заплачу. Володя говорил: «Верочка, ты должна выйти замуж за меня. Вот как мы на сцене женились, так чтобы и в жизни было». Поняв, что будущее с любимым человеком не сложится, я дала согласие стать женой любящего меня многие годы человека. Володя очень много делал, чтобы мне было хорошо. Знал, что моя душа не с ним, но знал и то, что я человек верный, чистый, ничего дурного не сделаю. Ревновать ему меня не к кому было — я ни в кого не влюблялась и к Володе относилась очень ласково. Прожили мы с ним 56 лет идеально. Володя понимал мою любовь к профессии и делал всё, чтобы я состоялась как актриса. Все домашние заботы были на нём.
Их связала разлука. История любви Марии Мироновой и Александра Менакера
«Конечно завидую»
Володя сидел в одной актёрской уборной с Андрюшей Мироновым, поэтому Андрей к нам запросто приходил и мы к нему приезжали в гости. Андрюша был мальчишистый, любил поболтать, красиво преподнести историю: увидел девушку и бежал за ней один квартал, другой квартал. А через неделю даже не вспомнит, как её зовут. Иногда я Володе в шутку говорила: «Ушечка, как ты, наверное, завидуешь, что твой божественный друг всё время в кого-то влюблён, у него романы». Муж отвечал: «Ну конечно завидую». Иногда мы ездили на дачу к родителям Андрюши. Он там отольёт наливочки, а вместо неё зальёт водичку, чтобы бутылка была как будто бы нетронутая. Миллион приключений шёл от двух талантов — Андрюши и Шуры Ширвиндта. Володя всегда радовался за успех других, он никогда никому не завидовал — он только умел восхищаться. Андрюша как-то сказал: «Самый большой подарок, который я могу вам сделать, — это познакомить с моими родителями». Мы потом в гости приходили к Александру Менакеру и Марии Мироновой.
Андрей Миронов ушёл из жизни, когда мы были в Риге на гастролях. В тот день Володя плакал в голос: «А-а-а, Андрюша!»
Как у меня появилась дочка? Однажды я получила письмо с хорошими стихами от незнакомой девочки и подумала: как она чувствительно написала про спектакль. А потом несла мужу в больницу супчик — Володя очень болел последние 15 лет перед смертью. Зарплата у нас небольшая, на такси я не ездила, а больница была далековато. И вдруг девушка с милым лицом предложила помочь. Выяснилось: то письмо написала она. Так постепенно Даша вошла в мою жизнь. Благодаря ей я чувствую себя защищённой. У меня и внучка есть — Дашина дочка. Обожаю эту девочку!
В Театре сатиры я служу 70 лет. Долгие годы нашим худруком был Валентин Плучек. Мои удачи того времени очень дороги мне: Графиня в «Фигаро», Анна Андреевна в «Ревизоре», «Дамоклов меч» Назыма Хикмета, «Пролитая чаша» — о китайской Джульетте.
Последний период жизни у нас проходит с Александром Ширвиндтом, которого коллектив единогласно избрал руководителем после ухода по болезни Валентина Николаевича. К моему 90-летию Ширвиндт сказал: «Верочка, есть пьеса, прочти. Принёс Житинкин «Роковое влечение». Я прочла и ахнула! Пьеса сделана по сюжету знаменитого американского фильма «Бульвар Сансет». Это рассказ о забытой всеми кинозвезде. В основе роли собраны все знания об актёрской профессии и нашей женской доле в этой профессии. Роль даёт возможность быть смешной, трогательной, наивной, взбалмошной и трагической. Всё, о чём я мечтала в молодости, сошлось в этом образе. Обычно старость соединяется с моментом грусти. Я же испытываю огромную благодарность к людям, с которыми меня свели жизнь и театр. А зрителям я всегда хочу сказать спасибо — они продлевают мне жизнь.
